Чего мне не хватает этой зимой? Все-таки запахов. После болезни вкусы вернулись практически в полном составе, а вот запахи нет. Заметила, как много психологических проблем я решаю в жизни при помощи них. Помню, что прошлый январь был дымно-ладанным. В “Сибирской ночи” Natura Siverica. Ею согревалась и практически питалась, теряя свои заветные килограммы посреди развернувшегося апокалипсиса. Когда кончались силы – цитрусовые брызги “Мармелада из юзу” Demeter и франжипани “Sikkim girls” Lush. Настолько нехарактерное для меня вдруг оказалось незаменимым. Вместе с привычными зимой ягодами и пр. лукумом для настроения. И хвойными для него же и чтобы пережить метро. Теперь все это плоское и пустое.
Если вы где-то прочитали, что исчезновение обоняния – надежный симптом коронавируса, – не верьте. И мол, если у вас обоняние не пропало, – это простая простуда. Я тоже так думала первые 8 дней болезни. А на девятый я вышла на кухню и увидела, что муж запек свиную ногу и сделал салат из помидор с базиликом. Раньше все это никак не могло быть для меня сюрпризом, потому что я все чую из кабинета и выхожу на кухню после работы, как голодный зверь, проводя ревизию носом. Ну а дальше, как у всех. Я стала нюхать то да се. В первый день без обоняния меня преследовали призраки запахов. Когда на мгновение кажется, что чай пахнет, а потом этот запах растворяется в тумане и без того замутненного сознания. Дальше наступила обонятельная тишина. Вкус у меня полностью не пропадал. Остался горький. Хотя к концу первого дня существования в мире горького вкуса я уже хотела, чтобы и его не было. Потому что горьким было все, в том числе вода и слюна. “Пейте больше!” Попробуй выпей хоть глоток, когда все вдруг превратилось в полынный отвар.
Таких историй вы, наверное, слышали уже сотни. И даже видели Женю Тимонову в прямом эфире поедающую чеснок от матушки из Сибири. Интереснее наблюдать, как обоняние возвращается. Первым, что я почувствовала, был запах моих фекалий. Вообще, коронавирус открыл мне множество новых граней отвращения. Фекалии, гниль, собственная отрыжка – дивный путь возвращения в мир ароматов. Кто-то говорил, что теперь невозможно по запаху определять, скисло молоко или нет. Я быстро смогла это сделать: потому что обычное молоко не пахло вообще, а кислое пахло так, что вызывало рвотный позыв. А заодно и сыры, и сметана. Потом стали появляться разные запахи трупоедческого рациона. Нормальной (непорченой) рыбы, птицы, мяса. В новогоднюю ночь я слегка чувствовала запах печеного гуся и что-то пыталась унюхать в икре. Красная едва пахла, а черная совсем нет. Шутка про то, что не все учуют запах мандаринов в Новый год, была не в бровь, а в глаз. Потому что цитрусовые я до сих пор не обоняю. Поэтому любимый парфюмерный зимний чит по поднятию настроения мне не доступен.
К православному рождеству я унюхала елку. То есть не елку, а то хвойное, которое в моей корзинке с новым годом. Теперь (чуть больше месяца спустя начала болезни и месяц спустя после потери обоняния) я различаю много согревающих специй: корицу, бадьян, разные перцы. А вот тимьян от майорана не отличу. И все мои травяные ароматы идут лесом, благо сейчас и не сезон. Кардамон запах совсем недавно. И я много надежд возлагаю на этот факт, потому что он же почти лимонный. Может, завтра запахнет вербена, а там и любимый цитрусовый гель для душа. Тем более, что отдушки во всякой косметике и бытовой химии хорошо чувствуются. Но лимонный мистер пропер все еще не лимонный.
Все это мне кажется ужасно логичным. Будто обоняние вернулось, чтобы делать свою биологическую задачу. Потому что не вляпаться в чужие потенциально заразные фекалии вот прямо важно, как и отличить тухлое мясо от нормального, а вот апельсин от яблока на запах отличать не принципиально. Ну и то, что я и так редко встречала и не помнила, типа черной икры, и подавно распознавать не надо. Ну не то, что не надо. А не первой необходимости история. Но я все равно злюсь. Потому что хотела, воспользовавшись свеже обретенным иммунитетом, попробовать Прозерпину Brocard до того, как ее раскупят. И, если зайдет, даже купить. Но доверять своему носу я не могу, а Прозерпина, выпущенная маленьким тиражем (или литражом?), потихоньку кончается без меня.
Если кто-то сейчас решает, что лучше – прививка или переболеть – в моем случае прививка много лучше. Что я имею сейчас из последствий легкой формы болезни? Про запахи написала. Нарушение памяти и внимания, которые, видимо, сами собою в норму не придут. Я заново учусь помнить 50иминутную сессию с клиентом, хотя пока это больше похоже на увлекательную игру: не забудь, что сказала 5 минут назад. Знаете, бывают такие рассеянные люди, которые приходят в комнату и не помнят зачем? Так вот, я 6 недель была тем человеком, который выходит в коридор и пытается вспомнить, куда, собственно, собрался. Мы про это теперь так шутим:
-У тебя теперь тоже память, как у рыбки?
-Угу, 7 минус минус минус 2.
Количество опечаток достигло рекордного количества, хотя слабость по этой части у меня была всегда. Эмоциональная сфера стала очень яркой, но грубой и застревающей. Описываю и понимаю, что переживаю репетицию старости. А, может, просто за две недели постарела на 20 лет. Надеюсь, физические упражнения, упражнения на память и внимание, медитации чуть-чуть помогут. Но их нужно делать, а моя дивная воля тоже куда-то делась. Надеюсь, она вот-вот вернется с резкостью запаха фекалий. Вместо воли нынче утомляемость, которая говорит: “Зарядка, после трех клиентов? Учить стихи? Читать? Давай ты будешь лежать на диване, обливаясь потом и наблюдать, как на тебя падает потолок”. Ну и телесно: за две недели болезни кожа высохла так, что я будто змея перелинявшая. Менструальный цикл расстроился. Кашляю периодически все еще. Да, так болеют не все. Но подобной побочки в описаниях “ужасов вакцинации” я пока не встречала. Если не будет противопоказаний, как упадут мои антитела, пойду прививаться. А вы?
Вишлист
