Дружочек мой милый, Ктулху.
В прошлом обещанном тебе письме я по неосторожности дала обещание, которое теперь нельзя не исполнить, не преумножив моей вины перед тобой. Если запутался в “не” – хотя как такое можно помыслить про тебя? – не грусти, я напомню. Обещала рассказать про лесное кладбище и не позабытый храм. Тебе особенно понравится эта история, потому что она могла бы сильно испортить наше путешествие, – а тебе ведь такое нравится. Люди, умиротворенные отпуском, мало склонны к кошмарам, ведь правда? И как тебе с такими быть?
И так по дороге в Конаково мы углядели в лесу полуразрушенную колокольню и вознамерились на обратном пути рассмотреть её внимательнее. Когда подъехали, уже смеркалось и к тому же моросил дождик. А у съезда к храму толпились машины, мужики и рыжий кот. Оказалось, что храм называется Церковь Богоявления Господня на Никитском погосте.
Часть построек были в лесах и где-то снаружи у купола завис рабочий. Вокруг храма – кирпич и обломки отделки. Внутрь заходить было страшно. А погост манил тенью и уединённостью. Могилы терялись в зарослях, надгробия перемежались соснами и, казалось, что бор – погост и есть.
Кладбище живое. В том смысле, что о могилах заботятся. Есть и совсем свежие, постковидных времен. Но отдельное впечатление – это то, как человеческие жизни в посмертии растворяются в лесу. А лес, как вежливый хозяин, кое-где теснится, освобождая место гостям, пока те не почувствуют себя как дома. До скончания веков.
Мхи подъедают известку, грибы – дерево, ржа – металл. Сирень прорастает сквозь крестик, а кипарис со временем заменит распятие. Хоронили здесь века с семнадцатого, если не раньше. Но кто же в чаще разберет?
Храм был выстроен в девятнадцатом веке. Снесли деревянную церковь и выстроили новую, в стиле классицизма. Возвели кирпичную колокольню, которая могла нести четверку тяжелых колоколов и высокий шпиль. Вокруг возвели каменные стены с коваными воротами. Сейчас от них не осталось и следа. Оголенные колонны поросли травой. Купола частично обрушились. На тех, что попрочнее, пристроились молодые березки. Окна где заложены свежей кладкой, где забиты досками. А где-то – свеже крашеные в черный решетки. Говорят, иконостас был деревянный. Конечно, от него внутри ничего не осталось. Зато говорят две фрески сохранились. Мы долго вглядывались против света, они или нет, но так и не смогли разобрать. И хоть отсутствие крыши делало внутренность храма на фоне сумрачного леса сияюще светлым, кирпичей раскиданные по земле намекали, что внутрь без каски лучше не заходить. Мы и не зашли. Любовались снаружи.
А вот, что тебя порадует, дружочек мой Ктулху, так это ирония всего наблюдаемого. Не знаю, в честь которого Никиты именовался погост, но они в житиях периодически путаются. Если в честь бесогона, стершего в пыль отцовских идолов, то вот оно – время, двинувшееся вспять. Природа, поглощающая храм христианского Бога.
Но рабочие – трудолюбивые, судя по тому, что работают пятничным вечером. Спорят с порядком вещей, как и люди, снова и снова приходящие к могилам, с просвиркой и стопочкой. Уберегают память, будто в ней есть надежда на вечность.
Кажется, тут рассказ и письмо подходят к концу.
Та твоя нерадивая культистка
Письмо Ктулху про Конаково
Познакомиться с Ктулху и его приключениями
© 2023, Татьяна (ДраКошка) Лапшина. Все права защищены. Распространение материалов возможно и приветствуется с указанием ссылки. Для модификации и коммерческого использования, свяжитесь с автором
