Внеочередное включение матерства в честь дня защиты детей. Мне весь день хотелось грустить и горевать и вот только сейчас собралась вспомнить, как классно сходили с Дважды Бурерождённым и свекровью в Третьяковскую Галерею.
Очень мне хотелось попасть на Кустодиева. Раньше мне нравились его портреты: демонический Билибин и шизотипический Рерих, галеристы непременно с картинами самого Кустодиева, его чудесные красотки, не те с которыми его ассоциируют на коробках конфет, а жена и её родственницы. Последние по-прежнему занимают внимание прозрачностью акварели. А ещё – как и много у кого – мне нравились его эскизы декораций и иллюстрации.
Теперь же интересно другое. Во-первых, как он пишет своих детей. Дома и на курортах. В разных декорациях, но непременно с цветением где-нибудь в фоне. Скульптурная головка дочери с прорезями зрачков очень понравилась Буреждённому. Жаль только, что не потрогать. Вообще, из всех изобразительных искусств, ему пока понятнее всего скульптура. Но детей он опознавал и в живописи. Тянулся к ним, улыбался и смеялся. А потом настроение его испортилось, и пока сын утешался бутылочкой смеси, я смогла спокойно добраться до жанровых картин.
И тут место для во-вторых – то, как он пишет мир купечества и священства. Красивые лица, округлые формы, множество фигур в одной рамке, тысяча и одна сцена. Кажется, часами можно разглядывать каждую. Гадая, Лебедянское это или Таруса, Волга или Дон, что за церковь, что за дом. Мне видится столько света и столько любви в них. И кажется, будто бы этот мир не был разрушен. И люди все еще гуляют на ярмарках, все еще покупают елочки к Рождеству, целуются на светлую Пасху.
В-третьих, русские Венеры. Распущенные длинные волосы, обязательно золотистые. Разгоряченные баней ли, жарким ли солнцем тела. Мягкие, расслабленные, будто оплывающие свечой. В моей голове они предтечи и противоположность советских женщин Дейнеки. Советский союз подарит им равноправие и лишит плавности, расслабленности, праздности.
В Третьяковской галерее с ребёнком оказалось намного приятнее, чем в музее современного искусства. Тут есть лифт и пропускают с коляской. Там, где на экспозиции есть лестницы, возможно разложить пандус. Но мы так не делали. Дважды Бурерождённый поначалу сидел у меня в слинге. А если он в слинге, то можно уж как-нибудь коляску поднять на несколько ступеней. А спустить можно и со спящим ребенком внутри. Туалет только в подвале.
А потом мы пошли в Добрый музей.
Добрый музей добрых людей. Вот там всё по-настоящему инклюзивно. Регулярно проходят мастерские для особых людей. А сейчас там выставка, посвященная музеям. То есть в музее множество музеев. Есть музей дня рождения, похожий на торт. Есть музей – нора. Все бы, мечтали там побывать. Музей Таракнища из пластелина. А музеев метро сразу две штуки!
А потом посидели на веранде Венского кафе. Конечно с меню для годовалых детей там швах. Всё с солью, сахаром и прочим непонятным составом. Но мы взяли Дважды Бурерожденному хлебушка, я повыковыривала моцареллу из салата и выпила Бамбл кофе. И всё это на веранде с видом на фонтан.
В общем, слинг и коляска делают доступными метро даже без службы мобильности, но со вторым человеком всё-таки спокойнее. Поэтому спонсорами поста считают Татьяну (которая возила за нами коляску от м. Третьяковская) и Елену Клевцову (которая рассказала про выставку в Добром музее).
Спонсор поста: Татьяна и Елена Клевцовы
© 2025, Татьяна (ДраКошка) Лапшина. Все права защищены. Распространение материалов возможно и приветствуется с указанием ссылки. Для модификации и коммерческого использования, свяжитесь с автором
