– Пожалуйста, не смейтесь, – говорит няня. – Давайте не будем смеяться, когда он делает что-то, что не надо, – и тут же рассыпается звонким смехом по кухне. Потому что невозможно сдержаться! Почти всё, что делает Дважды Бурерождённый, кроме плача, либо мило, либо смешно. Если я вхожу с ним в автобус, мне улыбаются москвичи и гости столицы. Те самые, чьё выражение лиц пару минут назад кирпича уже не просило, потому что огребло и получило все кирпичи мира в одно лицо. Эти постные и кислые одновременно щи расцветают улыбками, словно дорогими специями. Приемщица посылок в пункте авито, которая ещё вчера выговаривала мне, какая я плохая отправительница и ещё более плохая мать, особенно приветлива сегодня, когда Дважды Бурерождённый гулит из-под клетчатого капюшончика, сидя в слинге.
Уж не знаю, дело тут в бодишейпе. Может быть, все круглолицые младенцы так действуют. Но я не припомню, чтобы я так реагировала на чужих младенцев, как сейчас люди вокруг реагируют на сына.
Его способность радоваться и интересовать кажется безграничной. Я знаю, что она не бесконечна. Каждый рабочий день я встречаюсь с людьми, которые утратили эту способность взрослея. Я тут же становлюсь суеверной. Молюсь всем богам радости с просьбой не оставлять моего мальчика. Как же сильно я боюсь это всё в нём сломать! Пока что пока он массирует моей расческой себе дёсны и я снова смеюсь.
– Давайте не будем смеяться, – говорит няня. И снова сама не в силах сдержаться.
Божечки-дракошечки! Как же хорошо, когда невозможно сдержать радость и умиление, а не гнев и скорбь.
![[info]](http://stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
