Tag Archives: последняя страница

2024-10. Александр Генис “Фантики”


Помните такой жанр сочинения в школе? Который по мотивам той или иной картины. Никак не припомню, как он назывался. Но там всегда надо было описать, что происходит, кто участвует и, в идеале, как художник этого добился и чего задумывал с точки зрения политики партии. У меня оценка всегда была низкой за такое. В основном, потому что я не понимала, как вообще такое можно писать. А вот Александр Генис, видимо, знал и даже целую книжку собрал. Даже не знаю, рекомендовать ли её школьникам, – кто-то ничего не поймет, кто-то демотивируется (слишком уж хорошо написано), а кто-то вдохновится. В общем, 10 картин, известным нам… даже не со школы. С оберток и коробок конфет, рекламных плакатов и обложек книг. Те самые, настоящее название которых точно не припомнишь, но увидишь и заявишь: “Мишка косолапый”.
Когда что-то стало настолько привычным, любой прием остранения кажется причудливым. Автор и дробит картины на части, и выхватывает из них отдельных персонажей, включая цвет и свет, переплетает это видение с воспоминаниями и замаскированными размышлениями о судьбах родины. Язык и мысли хороши и глубоки. Только совсем не ясно, зачем всё это. В общем, не лучшая книга, чтобы начать с неё знакомство с Генисом. Но после какого-то интервью захотелось его текстов и пришлось брать то, что было в магазинах в доступе. Теперь и тут небось навесят 18+.
Последние страницы:
просто так
психологически
духовно

Предпоследняя книжка лета


2019 год. Я попрощалась со своей поэзией “навсегда”. В голове крутились слова друга с тонким чувством языка: “А зачем такое вообще писать?”. Слова психотерапевта: “Я тоже когда-то писал стишки, но невозможно этим заниматься в моем возрасте”. Возраст чуть старше меня. Лет на пять или семь. Поэтому я решила, что моих стихов больше не будет. Будет поэзия других. Тех, кто жив. И зачем-то все это пишет в совершенно разных возрастах. Так ко мне в руки попадает антология “Живые поэты”. Разнообразная. Корявая. Где-то стройная. Где-то рваная. Со знакомыми именами любимых рокеров и реперов. С незнакомыми именами из знакомых городов. С провокационной аббревиатурой ЖЫ на обложке. Они живые. Обеих полов и черт знает скольких гендеров. Они пишут. Поэтому читала я эту книгу с тех пор.
Сначала стихотворение. Потом фамилия и город. Вглядываюсь в лицо, если есть фото. И иду гуглить дальше. Что ещё писал человек. И о чем. Что-то сносила сюда. Что-то – в запрещенные социальные сети. На любимых страницах оставляла клейкие закладки. Через полгода от первой страницы вернулись мои стихи. А ещё через два я решилась посмотреть на свое творчество чуть серьезнее, чем позволяла себе прежде.
Вы прочитали душераздирающую историю восстания из пепла графомана :)
А книга хорошая. Интересная. Один разворот – один автор/ка, одно стихотворение, фамилии любимых поэтесс/поэтов. Фото или иллюстрация. А дальше новый разворот и так 200+раз. Думала, за год осилю. Но нет. Теперь можно приступать ко второй книге.

2023-34. Сибирские Хайку


Не ясно, как позитив посреди недели превратился в список грустных книг. Но что стряслось, того не миновать.
Из кусочка истории своей семьи, из боли и надежды, Юрга Виле собрала графический роман о любви к родине, яблокам и близким. Даже к тем, кто уже умер, но остается рядом, чтобы помогать и оберегать. Как, например, гусь Мартин.
Это история депортированных в начале войны в Сибирь литовских детей, их мам, бабушек и учителей. О жизни в неприветливой холодной стране. Где нет сладких золотых яблок (кроме тех, кто остался с дороги), где песни поются в основном грустные и даже меда нет, пока его не придумаешь. Но детское воображение (или воображение взрослой внучки, заскучавшей по бабушке) все превращает в приключение. Даже голод. Даже ужас. Даже вшей. Все они оживают – правда брлеее? – на страницах книги, благодаря иллюстрациям Лины Итагаки.
Добрая книжка, дающая надежду в самые темные времена, которые как мы знаем, перед рассветом перед возвращением на родину.

Урсула Ле Гуин и её крылатые кошки


Как ДраКошке не написать летом про крылатых кошек (в оригинале “catwings” – кетвинги)? Тем более, что настроение было так себе всю последнюю неделю. И четыре утешительных вечера с детскими книжками – то, что нужно.
В общем, не понятно как, но у полосатой Джейн Тэбби народилось четверо котят. И все они были крылаты: и Тельма, и Роджер, и Джеймс, и Харриет. И когда они встали на крыло – покинули гнездо, точнее, уютный закуток у помойки в большом городе. Так и начались их приключения. Жизнь в лесу, сражения с хищниками и обретение нового дома на ферме. Вообще, это нелегко, конечно, когда все, что есть крылатые кошки, – твои братья и сестры. Учиться летать толком не у кого. Не у птиц же? Да и не рады птицы летающим кошкам. Ещё от людей приходится прятаться – слишком уж они “любят” диковинки. Только и остается, что верить в мамино наставление: “Если вы попадёте в Добрые руки, вам никогда больше не придётся охотиться. А если вы окажетесь в Злых руках – это гораздо страшнее, чем попасть к собакам”.
Книжек всего четыре. И каждая с иллюстрациями С.Д. Шиндлера. Одна является продолжением другой. В первой – “Крылатые кошки” – ищут новый дом, подальше от людских глаз и коварных сов. Во второй – “Крылатые кошки возвращаются” – Джеймс и Харриет отправляются в большой город повидаться с мамой и случайно спасают чёрную крылатую котейку. В третьей – “Удивительный Александр и крылатые кошки” – большой рыжий кот знакомится с кетвингами и помогает черненькой Джейн вылечить психическую травму. В четвертой книге – “Джейн сама по себе” – она ищет свой путь и даже становится кинозвездой.
Каждая из книг – емкая, простая, интересная и очень добрая. То, что нужно, для чтения перед сном с детьми. Написано и нарисовано с большой любовью к пушистым хвостам.

Ивона Хмелевская “Дневник Блюмки”


Блюмка жила в доме сирот в доме 92 по улице Крохмальной. Вместе с доктором Корчаком, пани Стефой и другими детьми. Как маленький архивариус она записывала, как устроена их жизнь и что интересного происходит. И вот кусочки ее жизни в большой книжке с твердой обложкой. Художница и писательница Ивона Хмелевская разобрала их на странички, сушеные лепестки, фотографии и рисунки. Вновь актуальный сегодня журналинг. Это мог бы быть очаровательный slice of life середины прошлого века. Если бы дневник не закончился, когда началась война. Если бы не август 1942. Тишина. Книга заканчивается. Только хрупкость всего, что мы любим.

Что осталось за кадром. В июле 1942 года вышел приказ о депортации «Дома сирот» из Варшавы в Треблинку. 6 августа Януш Корчак, Стефания Вильчинская, другие воспитатели и примерно 200 детей колонной по 4 человека отправились сначала на вокзал, а затем в концентрационный лагерь. Говорят, они были вместе до самого конца.

“Поэтика феминизма”Мария Бобылёва, Юлия Подлубнова


Два года назад прибыла ко мне книга. Казалось бы совсем из другого мира, но от этого не менее актуальна. В книги характеристики направления – не столько литературный анализ, сколько лично-подкожное. 9 лиц, 9 миров, 9 языков. С трудом обживалась с верлибром. Вздрагивала от матерных слов. От откровенности. Дрожала животной яростью.
Фем-поэзия как изнанка женского мира, предлагаемого масскультом. Всего это легкого, невинного, кисельно-молочного. Но молоко всегда течет из чьего-то вымени. Под самой нежной и отбеленой кожей все равно мясо, кости и кишки. Зачем же упоминать об этом? Без этого картина будет неполной.
Надеюсь коже, мясу, костям и кишкам ещё будет шанс позвучать. Пока ещё не все объявлены предателями.

Вирджиния Вулф “Штора нянюшки Лагтон”


Продолжим про книжки с картинками.
Было ли у вас такое в детстве, что разглядываешь изображение на обоях, ковре и шторах, и оно оживает? Когда игра воображения с недопустимой взрослым живостью на грани сна и яви создает целую реальность? И, конечно, взрослые переубеждают. И говорят: “Фантазер!” Будто это что-то такое. А Вирджиния Вулф что-то такое знала и понимала. Поэтому животные и жители городов оживают под пальцами задремавшей мастерицы. Им это можно.
Перевод Шаши Мартыновой в некотором роде поэзия. Когда ритм текста убаюкивает в самом начале, чтобы чуть глубже нырнуть в старческую дремоту, а потом вдруг выдергивает в волшебный мир вышитой шторы. Иллюстрации Ивана Сергеева настолько яркие, что поначалу я испугалась – развалится мой воображаемый мир под давлением чужих образов. Но нет, не развалится. А самых маленьких подстегнет фантазию.
И отдельное удовольствие взрослого закрыть книгу и подумать: интересно, а что с моими воображаемыми персонажами, когда я не занята работой с ними?
И неожиданный сюрприз. И “Подписных изданий” книга пришла с маленькой нежной открыткой.

Лия Арден “Пятый дракон”


Помните, как я рассказывала про свой первый опыт коробки с книжкой? Что книжка была не очень, а в конце очень подлый cliffhanger. К счастью, вторую книгу не пришлось долго ждать. Не знаю, стокгольмский ли это синдром, но второй том мне понравился больше.
Во-первых, сюжет, набрав темп к концу первой книги, сохранил динамику до самого конца.
Во-вторых, персонажи наконец-то стали вызывать больше сопереживания. Они не столько меняются в процессе, сколько раскрываются и честно пытаются преодолевать свои травмы.
В-третьих, каждому персонажу (кто выжил) нашелся свой финал, никого не забыли. Иначе после предыдущего пункта было бы обидно.
В-четвертых, вскрылась та самая человеческая политика, полная отравлений, подлогов и жажды власти. По первой книге было совершенно не понятно, зачем вся эта тема с двойниками знатных особ. Теперь ясно.
В-пятых, драконов стало больше и историческая завязка тоже получила свой итог.
Баланс между событийностью и описательностью, на который я жаловалась в первой части, найден. Во второй книге читателю откроется больше драконьих провинций. Теперь это не просто кривульки на карте. Больше локаций. Больше культурного разнообразия. Мир заиграл красками. И он мне очень понравился.
Беда со слогом остаётся. Эротические сцены смешные до слёз. Даже не пытайтесь это представить, а то получится чёрти что. От этого за мир становится обидно. Задумка очень хороша!

Кэтрин Рейнер “Сильвия и птичка”


Иллюстрированная сказка для самых маленьких. О том, как быть, когда в мире нет никого похожего на тебя. О том, что такое дружба. С одинокой драконессой в главной роли. В “Поляндрии” вышла в переводе Александры Мельничук. А на английском звучит так.

2023-03. Зимнее чтение


Что читать зимой? Зимние сказки и рождественские истории вестимо. Поэтому я достала с полки “Санта Хрякуса”, выписала в тетрадку парочку любимых цитат и немедленно отвлеклась. На курс Майи Кучерской “Как писать о чуде”, посвященный как раз святочному рассказу. Хотела написать сказку про три зернышка остролиста ([info]varezka, помнишь? не всходят, бедоси. пусть хоть в сказке взойдут), но мне достался очень странный герой из службы поддержки банка. Поэтому зернышки я отложила для любимых героев: там должны быть поэт, мама и психолог, конечно. А сама писала технологическую сказку и читала первоисточники. И спешу сказать вам: если их читать, чрезмерно раскачиваются мышцы жалости и нежности. Тут невольно понимаешь Екатерину Шульман, которая говорит, что буржуазная литература сентиментальная. Несмотря на терзания душевные и сострадательную крепатуру, я справилась. И даже почти все рассказы сокурсников прочитала. (А они хороши! Боги мои, как они хороши! Так, что хочется немедленно всё бросить и больше не писать самой, потому что зачем, если есть они). Теперь готова вернуться к “Санта Хрякусу”, а потом, может, даже к советским новогодним рассказам и тому, что насоветовали про драконов. Continue reading