Tag Archives: гештальт

Не Ван Гог 2022


Поле, русское поле! Как много в этом образе для гештальтиста!
Осенью 2022, путешествуя между Тулой, Рязанью и Липецком, удивлялись с мужем тому, сколько полей подсолнечника. И ни одно не убрано. Живописно, но жалко.
Continue reading

Интересное двойное (тойное? четверное?) изображение попалось. А вы что на нем видите?

Букет для психотерапевта

И все-таки он вышел. Мой выпускной рассказ с курса прозы для начинающих в Creative Writing School. Которым я всех вокруг замучила, особенно мужа. И чуть меньше бета-читательницу [info]lugoveka. Спасибо, дорогие. Без вас бы не получилось.
А дело было так: я начала читать ноябрьскую “Пашню”. Читаю я неспешно маленькими порциями. В прошлом номере я сразу искала свой текст, ожидала, что он выйдет в сентябре или октябре. Не нашла и решила, что был какой-то еще отбор и мой рассказ в журнал не попал. Прикидывала, не отправить ли его в качестве тематического в ежегодник Московского Гештальт Института. И вот читаю я по тексту в неделю из новой пашни, а сокурсник в чате решился задать вопрос: “Когда же когда выйдут наши работы”, а ему отвечают: “Так вот же они”. И правда, вот же он, мой “Букет для психотерапевта” среди статей и рассказов других авторов. Ещё один шаг на пути к мечте :Р
Текст прячу под кат, но лучше идти по ссылке и читать. И весь ноябрьский номер. Там много хорошего, что помогает продираться через темень и хмарь ноября (и не только его).
Continue reading

Поле


В гештальт-терапии, которую я практикую, одним из ключевых понятий является теория поля. Если рассказывать на пальцах, то это представление о том, что мы никогда не чувствуем, не думаем и не действуем в отрыве от того, что нас окружает. Окружение определяет человека и человек определяет окружение. Психотерапевт входит в жизнь клиента и начинают изменения уже благодаря этому. Замечали когда-нибудь как по-разному грустится рядом с теми, кому грустно, кому весело и кому пофиг? Клиент тоже входит в жизнь психотерапевта и начинает на нее влиять. По сути это и не влияние даже, а совместное существование в общем окружении.
Удивительно, что я не бегу каждое лето сниматься в полях, чтобы написать очередную запись про теорию поля. В этом отпуске исправила. Очень уж хороши были эти поля. С козлятником и люпинами. Лилово-розовая тень темных еловых лесных массивов. С рапсом – желтые под белым солнцем, чтобы то не забывало, каким его рисуют дети. С жухлой стриженой травой, собранной в аккуратные цилиндры. Пустые глинистые, с гуляющими по ним жаркими смерчами. Теперь фотографий хватит на целый блог про теорию поля. Continue reading

91 запах осени. 50. Духи психолога

Ура! Я таки сходила в гости в инстаграм к Анне Зворыкиной. Мы говорили про запахи и регуляцию эмоций, про духи психотерапевта и чуть-чуть про гедонизм. Увы, у нас по очереди сбоили гарнитуры. Но мы продираясь через технические сложности все-таки справились и даже ответили на все вопросы.

103 из 33 футболок. Уважай коллег других направлений


Ну что ж, пора на две недели в отпуск от работы. А напоследок покажу еще один подарок мне на день рождения. Агит-Гештальт Ольги Нэлт предлагает уважать коллег других направлений. На картинке рабочий со сложным аппаратом (черной коробкой скиннера) символизирует поведенческий подход в психотерапии, а крестьянин с колосьям – полевой подход в гештальте. Тонкость юмора и символизации и без того радуют глаза и мозг, так я еще выбрала красный цвет. Ярко и по-советски. Нравится носить его с синим. Поэтому два варианта: домашний и уличный – оба с синим. С желтыми брюками тоже должно быть чудесно.
Печать принтдиректовская, поэтому должна долго продержаться.
Вообще, это моя большая боль. Так грустно слышать от коллег и тренеров уничижительные высказывания в отношение других подходов. Вроде как напрямую неэтичного в этом нет, но по совести скребет.
Спойлер: все ветви психотерапии эффективны приблизительно одинаково, с некоторыми оговорками про специфические проблемы и расстройства.

102 из 33 футболок. Пламенный мотор нуждается в профилакте

Продолжаю осваивать желтый цвет, благодаря агит-гештальту Ольги Нэлт. Пока не решила, о чем должна напоминать мне эта футболка: то ли о визите к супервизору, то ли о визите к кардиологу, то ли о здоровом сне, еде и спорте. Но мне нравится. Хорошо с синим. (Такое вот открытие сделала в 21 веке для себя, что ярко и красиво выходит сочетать оппонентные цвета). Поэтому есть вариант выходной и вариант домашний. Ну или впечатляющий и расслабленный. В тот день, когда сделала левую фотографию, в брюках сломалась молния. Поэтому мне пришлось переоблачиться в свеже-приобретенные шафрановые вельветовые брюки. И выяснилось, что желтый монолук я могу пережить. Следующий вызов – научиться ходить по улице в трениках, в которых сейчас все ходят. И будет мне счастье.
Запомню эту весну той, когда О.Н. нарисовала футболку, А.Л. мне ее подарила, Ж.Б. в ней сфотографировала, а я – ношу. “К”, коллегиальность. На собрание сообщества не съездила, правда. По уважительной причине. Была на терапевтической группе, как участница в коем-то веке.

90 / 33 футболки. Стрекоза и шторм

Я стою, плотно зажмурив глаза. Я осязаю: холодный ветер, горячий ветер, уколы случайных песчинок и теплые капли. Лицом, руками, стопами. Я слышу: рык, стоны, тяжелое дыхание, грохот, хлопки. Я обоняю: озон, камень, дерево, мускусный пот. Я вижу: тьма вокруг меня. Я в сердце шторма. Я должна устоять. Мне сложно сказать, чувствую я или воображаю. Будто ногами прочно стою на земле, а макушкой устремляюсь в небо. Мой центр – центр безумия, эпицентр бури. Я открываю глаза и вижу лица, искаженные оскалом то ли экстаза, то ли страдания. То ли люди, то ли демоны. Прыгают, топают, визжат, кружатся, изгибаются и беснуются вокруг меня. Мимо лица проносится ладонь и ткань рукава задевает мою шею. Чей-то кулак летит в солнечное сплетение и останавливается в паре миллиметров от живота. Ворох ощущений проносится по всему телу. На мгновение мне кажется, что я становлюсь частью шторма. Что он захватывает меня. Прилипаю животом к позвоночнику, отклоняюсь поясницей и включаюсь во всеобщий танец. Но лишь на мгновение. Я оставляю это движение в теле и позволяю разуму завершить его в воображении. Я в самом сердце шторма. И я должна устоять. Вдох-выдох, земля-небо, мир и я.
Не возьмусь сосчитать, сколько раз за последний год я вспоминала этот опыт с семинара по bodymind gestalt therapy. И эта футболка – еще одно напоминание. О легкости, с которой можно быть увлеченной штормом эмоций, мнений, желаний, собственных и чужих. О легкости, с которой можно вернуть свой центр в сердце шторма и остаться стоять между небом и землей. Все пройдет, и это тоже.

Четыре гвоздики

То, что даётся мне в рисунке растений лучше всего – это устанавливать отношения. Я волновалась, как же буду доделывать дома кустик гвоздики, из которого выбрала несколько цветов для иллюстрации. Как я их потом узнаю? Но в реальности с этим не было проблемы. Я узнала их как старых друзей в окружении семейства. Вроде все похожи между собой, но не настолько чтобы перепутать. И те четыре, которых я рисовала отдельно, перекочевали в декоративную композицию “а что если без деталей – чистое впечатление от кустика целиком”.
От этого мне сложно работать с формой. В отношения я включаюсь телесно, тактильно, движением. Я ищу прикосновение к растению такое,которое выразило бы все мое отношение и его суть, а потом пытаюсь передать это на листе бумаги. Там так не работает. Нужно перекодировать телесность в зрительное восприятие с его диктатом перспективы, света-тени, цветов. Лепесток который я бы гладила от сердцевины до кончика, в плоскости рисунка может занимать совсем мало пространства – совершая свое поглаживание, я смотрю прямо на него. А чтобы заглянуть в сердцевину, нужно привстать. Воображаемый зритель не может привстать. Он будет смотреть на рисунок с плюс минус моей точки воззрения, едва меняя положение относительно листа, даже если привстанет. Для заполнения этого маленького кусочка пространства лепестка потребуется совсем другое движение, возможно, совсем не гладкое, а колкое. А колючки и пушинки чертополоха наоборот придется проглаживать. А в движениях этих, сугубо для рисунка, будет гораздо больше меня: технически или просто меня, без какой бы то ни было романтики.
Хорошо, что сейчас я хотя бы замечаю, откуда берутся все линии в моей голове. Раньше я совсем не понимала и думала, что у меня какое-то расстройство восприятия и из-за этого я совершенно не создана, чтобы рисовать.
При этом отбросить контактность совсем не выйдет. В ней же моя сильная сторона. Руками я много мудрее, чем глазами. В воскресенье рисовала чертоплох. Он, правда, в последствии оказался васильком, дома распрямил стебли, околючился, а теперь и вовсе выбросил семена в мой монитор. В этом чертополохе-васильке я вовсе не подозревала спиральности и округлости подсохших лепестков, пока не взглянула на собственный рисунок. И вот оно – то сложное впечатление, которое захватывает, когда я смотрю в его сердце.
Отбросить ее не выйдет еще и потому, что тогда занятие потеряет для меня смысл. После двух недель рисунка, думания о рисунке и восприятия мира под этим углом, я очень ясно вижу, как проявляется в нем моя жажда быть свидетелем жизни и сохранять ее для себя и других, отодвигая границу смерти. Помнить можно только впустив в себя. Этим же для меня отличается долгосрочная терапия от краткосрочной. При длительном контакте невозможно избежать этого запечатления и отражения другого во мне и меня в другом, которое происходит, какого бы направления не придерживался психотерапевт. Рисунок растений подводит к глубокой краткосрочной работе. Полевой цветок необратимо изменится с большой вероятностью до того, как рисунок будет завершен. И на листе останется отпечаток моей памяти. Тень всполоха нашего контакта. Continue reading

“Погребенный великан” Кадзуо Исигуро

Может быть, Господу так стыдно за нас из-за того, что мы сотворили, что он сам хочет об этом забыть. И, как сказал Айвору тот чужестранец, если не помнит Господь, неудивительно, что и мы не помним.

Книжка Кадзуо Исигуро “Погребенный великан” оказалась у меня совершенно случайно. В прошлогоднем январском путешествии я прочитала все, что взяла с собой на две недели, а Егор как раз дочитал великана. По мере чтения он делился со мною впечатлениями и мне было интересно, как книга подействует на меня. На меня она подействовала так, что я дочитала ее год спустя. И почти не бралась за художественную литературу в промежутках, чтобы не “замылить впечатление”. Где только она ни побывала за это время. Чуть было не утопла в океане, а после этого пропиталась соленой водой полотенец. Чуть было не выпала из открытой сумки на одном из пикников. В ней самоубилась одна дрозофила. И все это время книга надежно выполняла функцию снотворного. Все это отразилось на ее внешнем видео в фотографии последней страницы.
Дело в том, что один из ключевых персонажей книги, который вроде бы персонажем не является, но определяет все, является хмарь. Особое похожее на беспамятство состояние сознания, навеваемое жителям средневековой Британии дыханием драконихи Кверриг. Стиль повествования (или может быть перевода?) отлично навевает самое хмарное состояние. И вечно не понятно, то ли пытаться уследить за сюжетом, то ли за изменением ума в процессе чтения.
Главные герои книги – старики Аксель и Беатриса – отправляются в небольшое путешествие, чтобы навестить сына. Но хмарь вечно уводит их от воспоминаний друг о друге, о сыне и о цели пути. Вокруг них случаются захватывающие приключения, но и они исчезают в тумане хмари и старческой усталости. Пока старики беседуют на около философские и частично пасторальные темы, обращаясь друг к другу не иначе как “принцесса” и “мой милый Ансельм”, их попутчики Гавейн и Вистан пытаются то ли убить дракониху, то ли нет, пока, наконец, не выяснится удивительная правда о заговоре давно минувших дней. Поскольку она выяснится в последних главах и может оказаться удивительной даже для любителей заковыристых детективов, я не буду портить интерес. Но предупрежу о хмари.
Хмарь – дивная метафора с психологической точки зрения. Благодаря тому, что люди не помнят ни доброго, ни плохого и вечно не успевают договорить прежде, чем забудут, хмарь поддерживает слияние с его пасторальностью, псевдонежностью и даже некоторым уютом. Некоторым, потому что вечно подспудно что-то тревожит и оно ускользает. Так ускользает глава за главой суть путешествия стариков и то, что происходящее – классический средневековый Dance Macabre. И только когда хмарь начинает рассеиваться, автор почти напрямую пишет: “Кому-то воздвигнут прекрасный памятник, который поможет живущим помнить причинённое ему зло. Кому-то достанется грубый деревянный крест или раскрашенный камень, а кому-то суждено затеряться во мраке времён. Так или иначе, все люди – участники древней процессии…“.
Мне очень понравилось рассуждение про стыд бога, которое я вынесла в эпиграф. Стыд перед богом – проекция собственного стыда, когда персонелити не в состоянии интегрировать мои собственные жизненно важные выборы. Стыд и забывчивость соположены, хотя и не следуют друг из друга как причина и следствие. Развитие отношений Акселя и Беатрисы оказываются дивной метафорой самой что ни на есть встречи. Ведь быть вместе в посмертии смогут только те, кто выбирают друг друга, не забывая деталей и не отрицая различий.
В общем, красиво, с неожиданной разгадкой, при том слишком эмоционально грузно для фэнтези и не достаточно изящно для будущей классики. Если вам хочется попутешествовать по конфлюентным долинам и диссоциативным холмам в компании ну очень вежливых и стыдливых спутников chasing the dragon – you’re wellcome!

Все последние страницы в одном альбоме