Книжка Кадзуо Исигуро “Погребенный великан” оказалась у меня совершенно случайно. В прошлогоднем январском путешествии я прочитала все, что взяла с собой на две недели, а Егор как раз дочитал великана. По мере чтения он делился со мною впечатлениями и мне было интересно, как книга подействует на меня. На меня она подействовала так, что я дочитала ее год спустя. И почти не бралась за художественную литературу в промежутках, чтобы не “замылить впечатление”. Где только она ни побывала за это время. Чуть было не утопла в океане, а после этого пропиталась соленой водой полотенец. Чуть было не выпала из открытой сумки на одном из пикников. В ней самоубилась одна дрозофила. И все это время книга надежно выполняла функцию снотворного. Все это отразилось на ее внешнем видео в фотографии последней страницы.
Дело в том, что один из ключевых персонажей книги, который вроде бы персонажем не является, но определяет все, является хмарь. Особое похожее на беспамятство состояние сознания, навеваемое жителям средневековой Британии дыханием драконихи Кверриг. Стиль повествования (или может быть перевода?) отлично навевает самое хмарное состояние. И вечно не понятно, то ли пытаться уследить за сюжетом, то ли за изменением ума в процессе чтения.
Главные герои книги – старики Аксель и Беатриса – отправляются в небольшое путешествие, чтобы навестить сына. Но хмарь вечно уводит их от воспоминаний друг о друге, о сыне и о цели пути. Вокруг них случаются захватывающие приключения, но и они исчезают в тумане хмари и старческой усталости. Пока старики беседуют на около философские и частично пасторальные темы, обращаясь друг к другу не иначе как “принцесса” и “мой милый Ансельм”, их попутчики Гавейн и Вистан пытаются то ли убить дракониху, то ли нет, пока, наконец, не выяснится удивительная правда о заговоре давно минувших дней. Поскольку она выяснится в последних главах и может оказаться удивительной даже для любителей заковыристых детективов, я не буду портить интерес. Но предупрежу о хмари.
Хмарь – дивная метафора с психологической точки зрения. Благодаря тому, что люди не помнят ни доброго, ни плохого и вечно не успевают договорить прежде, чем забудут, хмарь поддерживает слияние с его пасторальностью, псевдонежностью и даже некоторым уютом. Некоторым, потому что вечно подспудно что-то тревожит и оно ускользает. Так ускользает глава за главой суть путешествия стариков и то, что происходящее – классический средневековый Dance Macabre. И только когда хмарь начинает рассеиваться, автор почти напрямую пишет: “Кому-то воздвигнут прекрасный памятник, который поможет живущим помнить причинённое ему зло. Кому-то достанется грубый деревянный крест или раскрашенный камень, а кому-то суждено затеряться во мраке времён. Так или иначе, все люди – участники древней процессии…“.
Мне очень понравилось рассуждение про стыд бога, которое я вынесла в эпиграф. Стыд перед богом – проекция собственного стыда, когда персонелити не в состоянии интегрировать мои собственные жизненно важные выборы. Стыд и забывчивость соположены, хотя и не следуют друг из друга как причина и следствие. Развитие отношений Акселя и Беатрисы оказываются дивной метафорой самой что ни на есть встречи. Ведь быть вместе в посмертии смогут только те, кто выбирают друг друга, не забывая деталей и не отрицая различий.
В общем, красиво, с неожиданной разгадкой, при том слишком эмоционально грузно для фэнтези и не достаточно изящно для будущей классики. Если вам хочется попутешествовать по конфлюентным долинам и диссоциативным холмам в компании ну очень вежливых и стыдливых спутников chasing the dragon – you’re wellcome!
![[info]](http://stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
Эта весна богата на первые шаги. Особенно май. Думаю, в начале лета буду переваривать.
Как тут обстоят мои дела? Кроме того, что я работаю, я много гуляю, вкусно кушаю, вглядываюсь в окружающую меня весну, прислушиваюсь к себе. Пытаюсь уловить, как складывается впечатление умиротворения, довольства и дома. Из удовольствия встречи знакомой девушки в продуктовом магазине – сухофруктами тут торгует местная Мишель Родригез, вся в камуфляже, немного резкая в движениях и с бархатным голосом. Из we will rock you, настойчиво перекрикивающего птичьи песни. Женский голос поет из игрушечной машинки, в которой по кругу небольшой площади катается местный упитанный малыш. Из встреч со старыми знакомыми, которые улыбаются при встрече – и столько разных чувств в этих улыбках и ответе на них. Из воспоминаний о прошлом годе, щемящей грусти, когда у меня спрашивают “А где же Егор?” Из неуловимой нежности клейких листочков молодого клена, пушистых гусениц и робких бабочек. Из неспешных разговоров на отвлеченные темы – приходится припоминать позабытые навык smalltalk. Из густого аромата кофе из джезвы, который приходится терпеливо ждать – такой не варится за полминуты и не пьется набегу. Из обнаружения свежих веснушек и сочетания теплого света и холодного ветра на коже. Из чистой луны, до которой подать рукой, и по горному ярких звёзд – удаль разухабистая. И из того, что конфиденциально и останется только в памяти и там сотрется со временем. Хочется поймать и сохранить, удержать, а это совершенно невозможно. И я снова становлюсь затронутой по-новому, по-другому, неспокойной.
